Невея
09.12.2023
Далёкое-близкое
Невея
В истоках легендарной реки Керженец есть урочище, о котором знают многие, но побывать в этих палестинах удалось далеко не всем. Кто из ковернинских жителей не слышал о деревне Невее? С этим названием у людей ассоциируются представления о самых глухих уголках Ковернинского края. Первая деревня в верховье Керженца. Сюда изредка наведываются охотники да туристы. Да и не всякая машина пройдёт по заросшим и разбитым лесным дорогам. И лишь местные уроженцы утверждают, что есть места и более недоступные, чем Невейка. За деревней с таким непривычным и непонятным названием еще дальше находилось лесное селение Плоска…
Факты исторические и… поэтические
Нижегородский поэт Александр Васильевич Фигарев, уроженец деревни Гордеевки, что неподалеку от Невеи, посвятил в 1997 году этим местам такие строчки:
«Где рождается Керженец,
Начиная свой путь,
Валят сосны со скрежетом,
Бьют в зелёную грудь».
Он, как человек пытливый и любознательный, живо интересовавшийся историей родного края, исходивший ковернинские окрестности вдоль и поперёк не по одному разу, написал сказ «Деревянная птица и железный конь». Поэт пытался творчески осмыслить народную этимологию своей родины.
В сказе говорится о любви двух братьев-карел, живших в Шадрине, к девушке Насте. В старину слово «вейко» означало брат. Братья так и звали друг друга: вейко да вейко. Илья был кузнецом и выковал подарок для любимой – железного коня, а Емельян вырезал деревянного коня. Как ни красив был металлический конь, но сердцу не прикажешь. Настя выбрала Емельяна. Взвился Емельянов конь с возлюбленными и понёс их над долами и лесами... Но завистлив и ревнив был вейко Илья.
«Вскочил Илья на спину железной силе, и понеслись они вслед деревянной птице. Не догнать злости и зависти любовь. Запнулся конь, закопался. С тех пор зовут это место Копани. Понеслись они через Большие Круты, там потерял Илья порты. Залетели они в Белые Пруды, нахлебались оба воды. А за Белбажью - Крутяки, там наставил конь Илье синяки, а сам рухнул в Чёрное болото, только пузыри пошли от железяки... Поплёлся Илья дальше один. Дошёл до Керженца. Видит - стоит птица-мельница (Емеля из птицы своей уже мельницу ветряную соорудил). Стучит кузнец в дверь мельницы и спрашивает: «Вейко! Вейко!» А Емельян спит, Настя отвечает: «Не вейко. Не вейко». Повернулся Илья, понял, что не люб Насте и пошёл обратно. А в этом месте деревню построили и Невейкой назвали».
Таков поэтический вымысел Александра Фигарева…
Ныне нет ни Плоски, ни Невеи. Впервые я пришёл в эти деревни в начале 80-х годов прошлого века. Тогда здесь ещё были люди. Затем начались перестроечные девяностые. Ещё стояла на околице бывшая школа. Но жизнь теплилась лишь на дальнем краю. Вернулись из Казахстана уроженцы деревни да бывший охранник лагерного посёлка Вонд, что в Макарьевском районе Костромской области. Теперь нет никого. Впрочем, одна изба стоит…
Впоследствии невейских жителей я встречал в Семёнове, Огибном, Фанерном, Заборском, на Белбажи и Ковернине. Разбросала их судьба по матушке России.
Откуда же такое непонятное загадочное наименование – Невея или Невейка? Говорят, что отстроилась деревня на Невейском долу, что «пал» в Керженец. Отсюда, мол, и стали селение звать Невеей.
Неподалеку от деревни Дранишной, между Заборским и этой деревней, есть ручей. Имя ему – Студенец. Вода в нем действительно студёная, вкусная. Если идти на Рамешки от Заборского через лесничество и Дранишное (или, как сейчас чаще говорят, деревню Рябиновка) тропкой через Леснический бор, оставляя в сторонке урочище Пищепром, то мимо Студенца никак не пройдёшь. Ручей берётся из долов, и один из них зовётся Неев дол. Кто и когда так назвал малый приток Студенца – не знаю.
Заинтересовавшись названием, я обложился словарями и иными справочными изданиями и нашёл два толкования этого слова.
Согласно первому, слово «невейка» в старину означало «невеяный хлеб, зерно с мякиной, разнородная мука» Как правило, хлеб, выпеченный из этой муки, ели в голодное время. Фольклористы знают на подобную тему и поговорки: «невейка не голод, а посконная рубаха не нагота», «хоть невейка, да не хвойка». Были в давние времена голодные годы. И были они многократно. В Российском государственном архиве древних актов сохранились сведения о неурожае при Петре Великом в т.ч. и на территории Ковернинского района:
«1723-го году маия в 11 день по указу Его Императорского Величества от ковалерии Новотроетцкого полку перед господином капитаном Вавилом Семёновичем Глебовым Юрьевецкого уезду Поволского дворцовой Рыбновской волости земской староста Гаврило Алексеев, выборнай Тит Аверькиев сказали: в вышеписанной Рыбновской волости в селе Коверьнине и в разных деревнях, а именно: в деревне Чёрной, Тиханове, Верьшинине, Коловоди Малой, Коловоди Болшей, Хрящах, Ключах, Максимове, Галанине, Каменной, Лушках, Ракове, Трифанове, Лягушкине, Захватове, Содомове, Бурашнове, Коротком, Раманове, Серьге, Маркове, Сыркове, Фатееве, Беляеве, Ломах, Талицах Болших, Студенцах, Чащёвке, Хохломе, Гладышеве, починке Бетине, в деревне Щеголнове, Липовке, Рыбной, Мостах, в починке Соплихе, в деревне Понурове, Павлове, Шляпине Болшем, Шляпине Малом, Серьмягине, Воронине, в починке Рябом, Фёдорове, Наумове, Высокове, Ширьмокше, Гомине, Паламине, // (Л. 245 об.) Коверьнине, Степанове, Борисове и в вышеписанном селе Ковернине и в разных деревнях и починках у крестьян не у многих есть яроваго хлеба толко себе на семяна и на пропитание до нови, а излишного хлеба ни у кого нет, а другие крестьяне той нашей волости питаютца с нуждою яровым хлебом и то мешав с мякиною и с масленою избоиной, из древ почку и колоду и с поль траву, что зоветца пестами, толко от гладу умерьших не видим, и то мы, староста и выборной, сказали самую правду, а буде мы в сей скаске сказали что ложно и за то указал бы Императорское Величество учинить нам наказание и сослать в вечную работу на галеру.
К сей скаске ильинской поп Пётр Михайлов вместо старосты Гаврила Аляксеева и выборнаго Тита Аверкиева по их велению руку приложил».
И хотя в документе идёт речь о селениях Рыбновской волости (т.е. Ковернинской), а не Белбажской, но они находились рядышком. От Шляпина и Рябова - всего ничего. По старым меркам, до Невеи – рукой подать, несколько часов идти пешком. А песты, сиречь хвощи, о которых говорится в документе, ели голодные ребятишки ещё в Великую Отечественную войну и послевоенное время.
Второе толкование относится к стародавним поверьям в нечистую силу. В народе считали, что человеческими болезнями правят лихорадки. В старые времена на Руси существовало поверье: в конце октября, когда осень становится промозглой и сырой, по свету начинают бродить духи, насылающие на людей болячки, – осенние лихорадки. Сказки сказками, но сезонные болезни, «просыпающиеся» примерно в это время, – очень даже быль.
Заразные и повальные болезни часто народ связывает с нечистою силою, считая ее вообще подательницею всяческих зол. Обычно их представляют в виде девяти или двенадцати дев. У каждой свое имя. Старшая из них только командует, повелевая своим сёстрам, нападая на людей, «тело жечь и знобить, белы кости крушить». Они, настоящие жилицы адовы, там обычно и живут, но 2-го января зима гонит их из ада, и, очутившись на морозе, они забираются в тёплые избы и там нападают на «виноватых», то есть людей, нехорошо себя ведущих. В названный опасный день старухи обмывают двери жилых изб с особыми заклинаниями, препятствующими лихорадкам переступать через порог. Старшая сестра – лихорадка - неимоверно зла и сильна, она прикована к железному стулу железными цепями, если она сорвётся с цепей и нападёт на человека, то его смерть неминуема. Именуют её Невея - всем лихорадкам сестра старейшая, она всех проклятее и, если вселится в человека, он уже не избегнет смерти.
Сбрасывая с себя оковы, лихорадки прилетают на землю, вселяются в людей, начинают их трясти, расслаблять их суставы и ломать кости. Измучив одного, лихорадка переходит в другого; при полёте своём она целует избранные жертвы, и от прикосновения её уст человек немедленно заболевает; кому обмечет болезнь губы, о том говорят: "Его поцеловала лихоманка"...
Лихорадка ночью кличет человека по имени. Если он отзовется, она сейчас же в него и вселяется. Иногда, что, без сомнения, особенно коварно с её стороны, она превращается в какую-нибудь соринку и примешивается к пище; человек, ничего не подозревая, глотает её и становится её жертвою. Любопытно, что если эту соринку различат, распознают, что это лихорадка, то её можно погубить, бросить в огонь, и она сгорит.
Полезно было сжечь лихорадку. Для этого надо было взять освящённую вербу, сделать на ней столько зарубок, сколько было также приступов у человека, и спалить эту ветку, произнося положенный к случаю заговор. Потом пепел больному следовало съесть. Когда у больного начинался приступ, следовало выйти на крыльцо и крикнуть: "Приходи вчера!" Лихорадка запутается и отстанет от страдальца, а потом, глядишь, и вовсе не станет приходить.
Впрочем, это было лирическое отступление. Хватит сказки сказывать. Пора и к делу переходить. Но… Так или не так, а невейские первопоселенцы жили на Невейкином долу не более двух десятилетий, с 1704 года и по начало 20-х годов «осьмнадцатого» столетия. А затем деревня опустела… Вот и подумайте, случайно то произошло или вовсе причиной здесь не случай, а всевозможные напасти. Благо в старину их хватало.
Невейка: дороги и пути
Я уже говорил, что попасть в Невею далеко не просто, но можно, было бы желание. Ведут в эти края несколько дорог.
В деревню ходили и через Белбаж и Осиновку, и через Протасиху и Рамешки. А можно попасть к истокам Керженца от Заборского на Афанасьево и Ивановский починок.
От деревни Осиновка к Невее было два пути: старая невейская дорога и новая невейская дорога. Старая, издавна наезженная, шла от Осиновки на Гавриловку и к Керженцу. А потом наладили иной путь – напрямую из Осиновки ближе к ручью Иёнке и почти параллельно Керженцу с выходом на невейское поле. Для тех, кто не знает, скажу, что Иёнин дол прежде был весьма известен. Замечателен он тем, что здесь, в вершине дола, при Петре I, т.е. в конце XVII и начале XVIII веков, жил один из самых почтенных учителей старообрядческого движения на Керженце – старец Иона. Жилище его было на урочище Иёнина кулига. Говорят, что его духовным отцом был сам Аввакум. Но наша дорога пройдёт правее кулиг. Колея идёт по низинам и иным заболоченным местам. Из этих низин и шли долы к речке Сидоровке. Помню, когда я наладился пройти от Осиновки тем путём, местный лесник Михаил Кайнов, у которого мне привелось заночевать, скептически посмотрел на мою обувь и многозначительно протянул: «Ну, не знаю, не знаю-ю, пройдешь ли». Но я прошел…
Нет сейчас этого знатока керженского леса, хорошего человека. Но нет-нет да и мелькнёт в местной прессе фамилия его дочери Надежды Сухаревой, а как-то даже встретились в Семёнове на поэтических посиделках. Она пишет стихи…
Второй путь идёт от Рамешек и от Протасихи. Начавшись неподалеку друг от друга в соседних селениях, дороги затем сомкнутся у Покровочки и выйдут на Гавриловку. Потом будет Широкий дол, за ним «зарослое» поле. На нём когда-то, по рассказам, «жило» было. Едва ли не болванку тесали. Говорят, что до сих пор видны поторочища - места бывших жилищ. Сам я туда не забредал. Так что, о чём слышал, о том и сказываю. В этих же палестинах и Настасьин дол. Когда-то Настасья пошла по малину да и встретила медведя. От страха упала и обмерла. Подошёл мишка косолапый, обнюхал её да и пошёл дальше своей дорогой. А долишко назвали по имени той женщины. Дальше нас ждут переходы через Сидоровку – то ли дол, то ли ручей. И подъём на невейское поле, а слева - кладбище. Помню, шёл я на Невейку и на взвозе у Сидоровки увидел гадюку. Она нежилась на песочке, пригрелась под солнышком. Места-то тут вольготные для всякого зверья, редко кто побеспокоит. Ещё и уходить не желала. Пришлось обойти.
Путь же от Заборского на Невею идёт зимняком на Афанасьево, а затем к Ивановскому починку на Керженце. Дальше была дорога, но она заросла, затянуло её кустарём и чапыгой. Тогда ещё на Ивановском жили Смирновы и Пыловы – пчеловоды и охотники. А пчельник у них был за Керженцем. Тут место так и называлось – Пылов барак. От избы Смирновых за усадом начинается прямая просека лесом к Гавриловке через Иванов дол.
Керженец у Ивановского починка чудной. То плёсом небольшим разольётся, бочагами, то ручейком. Перебираясь в починке через низину к Петровской горе и речке Клятной на легендарный Атаманов бугор, я как-то незаметно перешагнул «махонькую» узенькую ручеину, что вытекала из бочага, не замочив сандалии. И только потом до меня «дошло», что я Керженец перешёл, не замочив ног.
Многие, побывав на Керженце у Невейки, подъехав или подойдя к мосту через заболоченную пойму, думают, что они побывали у самых керженских начал. Но это не совсем так. До истока от Невеи ещё не менее 10 верст. В истоках в 2000 году командою ННТВ с тележурналистом Юрием Немцовым в глубоких снегах был поставлен деревянный крест. Сейчас основание креста огнило, и он стоит сбоку, приставленный к небольшой елохе. Когда ставили крест, осиновский лесник Михаил Кайнов, сокрушаясь, говорил: «Не там, не там ставили. Керженка-то дальше начало берёт». И, действительно, крест воздвигли на Кобелевском «просеку», а надо бы было ставить западнее, на Бориной меже, ибо Керженский долишко идёт до той межи, хотя и без течения. В 2017 году местный житель Николай Кузминский «с сотоварыщи» с деревни Радости поставили на Бориной меже металлический крест. Давно уже нет на Паламе мастера Борина, но память о нём осталась в названии просека. Дошли до меня разговоры, что Николай Кузьминский умер, а крест, им поставленный, в народе так и прозвали Кузьминским. Ныне туристы и все, кто интересуются историей края, проторили на Борину межу тропу. Иной раз в этих малолюдных местах можно повстречать группу экскурсантов.
Первые поселенцы
Дороги, дороги… Без них в России никуда не денешься. Белбажский край в старину, это, прежде всего, леса. Здесь находилась казённая лесная Белбажская дача, охватывая почти полностью всё верховье Керженца. И крохотная деревушка Невея находилась в этой даче.
На нынешний день мы можем достаточно точно сказать дату основания деревни. Это июнь 1704 года. А если точнее – это дата челобитья, поданного белбажскими крестьянами властям с просьбой о разрешении поселиться у реки Керженца:
«Державнейший царь государь милостивейший! Есть, государь, в Юрьевецком уезде Поволского в новопоселенных Бельбашских починках наверх реки Керженца и по верхотину речки Голодаевки с верхотины по болота, что сошлись с болотами Керженским и Осиновским, черной лес, и с кулигами с Ксениною и Прохоровою, и с ыными, кои в тех урочищах пустое порожнее место, а годитца на том месте завести жило и построить дворы и дворовыя места, а нихто тем местом не владеет и в оброк, и в тягло никому не отдано.
Всемистивейший государь, просим Вашего Величества, вели, государь, то место отдать ис пуста в жило в тягло, а тягло платить вели, государь, с новопоселенными Белбашским починкам вместе.
Вашего Величества нижайшии рабы Степан Леонтиев, Дмитрей Григорьев. Месяца июня в … день 1704-го году.
К сей челобитной вместо челобитчика Стефана Лентьева да Дмитрея Григорьева по их велению Иван Пантелеев руку приложил».
В крестьянской челобитной не указана Невея, но ближайшими существовавшими селениями в то время были дд. Афанасьева, Рябиновка, Рамешки, Протасиха, Голодаиха, Антониха и Осиновка Малая и Осиновка Большая. Ни Ивановского починка, ни Плоски, Гордеевки, Покровки, Гавриловки, Волоколама и многих других деревень ещё не было. Они возникнут в XIX - начале XX века. Единственным селением, которое укладывается в очерченный крестьянами круг, могла быть только Невейка. К тому же, следует иметь в виду, что сельское население понимало под деревней не только жилище, но и угодья к нему примыкавшие: будущие поля и сенокосы с выпасами животных. Названные челобитчиками Ксенина и Прохорова кулиги ныне нам неведомы. Топонимическая традиция пресеклась. Прошло три столетия. Старики примерли. Это для них каждое название не просто топоним, это границы их пахотных и сенокосных угодий. Земля – главное богатство в то время. Вероятнее всего, на Ксениной кулиге стояла келья «раскольщицы» Ксении. Их много селилось на Белбажи. Немногие сейчас вспомнят, где на Белбажи стояли деревни Дарьино, Верино, урочище Марьюшка, речка Катюшка.
Есть и другое, не менее веское, обоснование нашего утверждения. Согласно указу царя Петра Алексеевича и наказа из Большой Губернаторской канцелярии Казани от ближнего боярина и казанского и астраханского губернатора Петра Матвеевича Апраксина, в
«Деревни Невея. Во дворе Степан Леонтьев сорока пяти лет, у него жена Олена Яковлева, у них дочери: Огрофена трёх лет, Ирина году, с ним брат ево родной живёт в особой избе, Максим сорока лет, у него жена Фетинья Евдокимова, у них сын Яков пяти, Фетинья трёх лет».
А всего писцы зафиксировали в селении 6 жилых крестьянских дворов, а в них «мужеска» и «женска» полу 25 человек.
Из челобитчиков
Почему челобитчики сами не расписались, я думаю, отдельно объяснять не надо. Крестьяне в то время грамоты не знали, за небольшим исключением.
Следующей переписью, которая дошла до нашего времени, была так называемая «ландратская» перепись Юрьевецкого уезда
«Двор пуст Стефана Леонтьева, а он, Стефан, и з женою Еленою Яковлевою и з детми с Огрепеною, Ириною, и брат ево Максим з женою Фетиньею Евдокимовою и з детми ж с сыном Яковом, з дочерью Фетиньею бежали в 713-м году в генваре месяце безвестно».
Всего писцы написали жилыми три двора: Ивана Васильева, Василия Викулова и Дмитрия Федорова, да 1 пустой двор Степана Леонтьева и одно пустое место дворовое «Мартемьяна Федорова, а он, Мартемьян, и з женою Антонидою Ларионовою и з дочерью Фетиньею бежал в 713-м году в генваре месяце безвестно». К тому же в
Жили скудно. Хлеба не хватало. Власти особо отметили, что 5 человек «в переписных книгах 710-го году не написаны, для того в то время за скудостию своею бродили в мире, кормились Христовым именем по разным местам». 1 человек был послан в работники строить город «Санкт-Питербурх».
Кроме дворцовых крестьян Юрьевец-Повольского уезда, которые основали Невейку, сюда пришли несколько семей беглых помещичьих крестьян. И вскрылось это в 1721 году.
18 декабря 1721 года приказной человек Фёдор Иванов сын Хороший вотчины помещика Андрея Лукоянова сына Жехова сельца Сергеева и д. Кошелева Закотороского стана Ярославского уезда дал по приказу своего господина расписку старосте Григорию Савельеву вотчины Троицкого и Успенского монастырей Белбажской волости Юрьевецкого уезда «в том, что из вышепомянутой вотчины господина моего из деревни Кошелева в прошедших годех бежали крестьяня Василей Никулаев да брат ево Егор Иванов, Максим Андреев, Петр Меленьтьев з женами и з детми своими и жили в вышепомянутом Юрьевецком уезде в вышеозначенной вотчине в Белбашской волости в деревне Невее в пахотных жеребьях. И ныне я, вышеписанной приказной, вышепомянутых крестьян Василья Никулаева да брата ево Егора Иванова, Максима Андреева, Петра Мелентьева з женами их и з детми, с хлебом и скотиною и со всякими их крестьянскими пожитки взял в вышепомянутую вотчину господина своего в деревню Кошелеву на стары их пахотные жеребьи по-прежнему во крестьянство, и впредь господину моему и детям и родственником и людем ево и мне, вышеозначенному приказному, и всем той вотчины крестьяном на вышепомянутого старосту Григорья и на всех той волости крестьян великому государю ни в чем не бити челом».
Того же числа, месяца и года выборный человек Алексей Алексеев вотчины дьяка Василия Нестерова села Бурмосова Закотороского стана Ярославского уезда также дал расписку тому же старосте Белбажской волости Григорию Савельеву в том, что «из вышепомянутой вотчины господина моего из деревни Першины в прошедших годех бежал крестьянин ево Петр Иванов, вдовой, с сыном своим Иваном и з женою ево и жили в вышепомянутом Юрьевецком уезде в вышеозначенной вотчины в Белбашской волости в деревне Невее в пахотном жеребью. И ныне я, вышеписанной выборной, вышеписанного крестьянина Петра Иванова с сыном Иваном и з женою ево и с сыном Семеоном и з хлебом и скотиною и со всякими их крестьянскими пожитки взял в вышеписанную вотчину господина моего в деревню Першино на старой ево пахотной жеребей по прежнему во крестьянство, и впредь господину моему и детям и родственникам и людям ево и мне, вышеписанному выборному Алексею, и всем той вотчины крестьяном на вышеозначеннаго старосту Григорья и на всех той волости крестьян великому государю ни в чем не бить челом».
Спустя полтора месяца из Невеи выслали ещё одну беглую семью: «1722-го году февраля в 6 день. По указу Его Императорского Величества и по пунктам новосостоявшемуся в Санкт-Питербурхе февраля в 23-го дня ближняго столника Ивана Ивановича Стрешнева посланной человек ево Иван Малафеев сын Воинов по приказу господина своего принял на росписку Юрьевецкого уезду Поволского вотчины Троетцкого да Успенского монастырей Белбашской волости у старосты Алексея Григорьева у крестьян Ростовского уезду вотчины вышеозначеннаго ближняго столника Ивана Ивановича Стрешнева села Пружинина из разных деревень беглых крестьян. которыя бежали в прошедших годех (Л. 102 об.) и жили в вышеозначенном Юрьевецком уезде вышепомянутой в вотчине в Белбашской волости деревни Верина Кондратья Иванова з женою ево и з детми с сыном з Данилом да Павлом, деревни Невеи Семёна Васильева з женою и з детми Игнатьем, Васильем, Тимофея Никитина з женою, Ивана Лаврентьева з женою и с сыном Фёдором и жили во оных деревнях в пахотных жеребьях и оных вышезначенных крестьян Кондратья Иванова с товарыщи и з женами и з детми, с хлебом и скотиною и со всякими их крестьянскими пожитками взял в вешезначенной Ростовской уезд во оную вотчину в деревню Федуниху да в деревню Осеевку, в деревню Шинчиху на старые их пахатные жеребьи по-прежнему во крестьянство и впредь господину моему и протчим служителям ево и мне, помянутому человеку Ивану Воинову, на онаго старосту Алексея Григорьева и на крестьян его императорскому Величеству во оных взятых крестьянех не бить челом».
Кстати, о деревне Верино. Упоминаемая в документе выше д. Верино ныне не существует. Она, как и Невея, выбыла из списков населённых пунктов Белбажской волости ещё в XVIII веке, только несколько позднее Невеи. Находилась она на Верином долу, притоке реки Белбажи, слева от автомобильной дороги Ковернино – Белбаж, рядом с Вязовкой.
За вычетом вывезенных беглых крестьян, в 1721 году в деревне «Невееве» остались только три души «мужеска» полу: Афанасий Иванов 40 лет и два его сына: Иван 19 лет и Иев 3 лет, не считая «женск» пол, который в первую ревизию 1719-1727 гг. не учитывался, ибо подушным налогом окладывалось только мужское население.
В приходских сказках, которые подавались священником Троицкого Белбажского девичьего монастыря Сергием Федоровым 10 августа
«В деревне Невее. Афанасей Иванов, у него дети: Иван, Иев, итого три души – бежали».
В материалах второй ревизии Белбажской волости Юрьевецкого уезда 1744 – 1748 гг. д. Невея также не упоминается. В Экономических примечаниях к планам Генерального и Специального межевания Макарьевского уезда Костромской губернии конца XVIII века о д. Невее ничего не говорится за её отсутствием.
Вторая жизнь
И сейчас еще можно услышать, что Невейка – деревня старая. На памяти нашего поколения ушли люди, помнившие, как вновь возродилась, зачалась деревня. По рассказам «бывалошных» стариков, а мне ещё в прежние годы удалось с ними побеседовать, первыми её жителями были мазовские переселенцы из д. Мазы. Не случайно, что западнее Невеи было урочище под названием «Мазовские кулиги», известное по документам ещё во 2-й половине XIX в. Кулиги эти раскорчевывали мазовские жители, а потом, по-видимому, на одной из таких кулиг поставили овины, а затем и избы с дворами. Так возобновилась во второй половине XIX века деревня с загадочным названием «Невея». Невейская уроженка Надежда Михайловна Кургузова в рассказах о прошлом житье-бытье вспоминала, что старики по вечерам на завалинках говаривали, что, мол, деды наши выселились из Мазы. Да и её дедушка утверждал, что его отец тоже мазовский.
В «Списке населённых мест» Макарьевского уезда Костромской губернии по сведениям 1870-1872 гг. д. Невея упоминается, но с опечаткой – «Новая (Новейки) деревня». Положение: при реке Керженце. От уездного города в 110 верстах. От становой квартиры в с. Ковернино в 42 верстах. Число дворов 15. Число жителей мужского пола – 39, женского пола 49.
Обратите внимание, что селение «Новейки» имеет и другое наименование «Новая», т.е. вновь поселенная. Вероятнее всего – в 60- годы XIX века. Более точной даты пока установить не удалось
По сведениям всероссийской переписи 1897 года, в Невее числились 91 мужчина и 107 женщин, а всего 198 человек. Спустя одно десятилетие, по другой переписи -
В «Материалах по оценке земель Костромской губернии», согласно подворной переписи 1901 года, приводится подробное статистическое описание керженского селения: Невея - деревня Ильино-Заборской волости. Бывшие государственные крестьяне. Всего хозяйств – 36. Наличное население: мужчин – 83, женщин 108, всего 191 человек. Отсутствуют – 1 хозяйство (1 женщина), всего отсутствует 1 человек. Солдат на действительной службе 2 человека. Учащихся – 1 мальчик. Всего хозяйств с грамотными и полуграмотными – 12. Скота: лошадей рабочих 27, лошадей нерабочих 7, быков нет, коров 53, нетелей и бычков 9, телят 7, овец 82, коз нет, свиней нет, всего скота в переводе на крупный – 110. Ревизских душ 45. Усадебной земли 12,2 десятины, пашни 228,8 дес., сенокоса 77,4 дес., леса 1,5 дес., выгона и прочих земель 40,1 дес., всего удобной земли 360 дес., неудобной 5,2 дес. Всего земли у деревни 365,2 дес. Состоит десятин под посевом на всей пашне: ржи 48,1 дес., овса 55,7 дес., ячменя нет, картофеля 2,9 дес., льна 18,9 дес., гречи 0,1 дес., яровой пшеницы нет, гороха нет, клевера нет, полбы нет, проса нет, яровой ржи нет, всего 125,7 дес. Накашиваемых пудов сена на покосах своей деревенской общины – 2720 пуда, с арендованных покосов в чужих деревенских общинах и на вненадельной земле – 4190 пудов сена.
Невея находилась совсем рядом с Унжлагом. До посёлка Северного и Главного уса Унженских лагерей (железной дороги от Сухобезводного через Постой, Кайск и далее) всего ничего. Пройдёшь маленькую деревеньку Плоску на одноименной речушке да хутор-кордон Красный, а там и деревня Хмелевая с легендарным камнем дикарём в лесу. За Хмелевой речка Лапшанга с Хмелевым кордоном и черемисскими лесными святилищами. А за кордоном тут же будет черёд поселку Северному. Но это уже территория Варнавинского района. Выше Гладкого болота по реке Плоске в 19-м квартале ныне находится урочище Митяга или 19-й поселок. На левой стороне Керженца в 137 кавартале – 8 ОЛП Унжлага. Старики в разговорах упоминали ещё один унжлаговский лагерь за д. Невейкой, так называемый Немкин городок. Вроде бы как немок в Великую Отечественную войну в него пригнали и там долго держали - до закрытия Унжлага.
Ещё до войны и после войны в Невее был свой промысел – коромысла гнули из осины, а затем отправляли в д. Фундриково Семёновского района (деревня по шоссе Ковернино – Семёнов), где их красили и крючки привертывали, а затем собирали коромысла в пачки по 10 штук и отправляли на юг, в Среднюю Азию.
Заповедные места
Места в Невейке интересные. Рукой подать к истокам лесного Керженца. А за ним дорога к д. Плоске, вправо от которой находится охраняемое законом болото Гладкое. Замечены здесь были белые куропатки – птица редкая в наших краях. Опять таки, невейские жители, да и не только они, говорили мне, что прежде Гладкое болото было озером, да заросло оно, затянуло его сплавиной, мохом-травою. И кто-то, мол, даже находил остатки разинского челна на краю болота. А другие возражали, мол и не разинского вовсе, а пугачевского. Я уж не буду упоминать рассказы о соседней деревеньке Плоске. Раньше она звалась Ефимово на речке Плоске. Вязовский лесник Заботин в разговоре о белбажских урочищах крепко стоял на своём, утверждая, что около Гладкого болота прежде в незапамятные времена был скит. Ему о том сказывали его же деды. Что ж, вполне возможно. Белбажская казённая лесная дача до революции соседствовала с огромной Понизовской казённой дачей Макарьевского уезда. Селения здесь терялись среди девственной природы. Современые жители бывшей деревни Торзать вспоминали, что от дедов слышали о живших в середине XIX века на Торзати и её притоках старообрядческих отшельниках.
Поля у Невеи были не только на правой керженской стороне. Было ещё небольшое поле и за Керженцем. Тут и левый приток керженский – речка Черновка. О ней и поговорка была. Если Керженец шёл на восток, то Черновка наоборот – на запад, и лишь потом поворачивала на юг, к Керженцу. О людях упрямых, настырных в деревне так и говорили: «Супротивный, как Черновка». Много всяких присказок ходило среди местного населения. Будто бы на Большой Дупленке, левом притоке Керженца, иногда видели горевшую «свичку». Сказывали, клад там где-то прикопан, да заклятье надобно знать, чтоб он открылся. Ниже Черновки, на другой стороне реки – посёлок Керженецкий, возникший в советское время. Впрочем, его давно уже нет, остались только следы от жилья – поторочища. А там и дол Студенец. Еще ниже Студенца на той же левой керженской стороне речка Берёзовка. Здесь прежде была граница Макарьевского и Варнавинского уездов Костромской губернии, а в первой половине XVIII века – граница Унженского уезда Галичской провинции Архангелогородской губернии, а ещё раньше, в XVII веке, начинались земли Лапшанского стана Ветлужской волости Унженской осады Галичского уезда. Такое раньше было причудливое административно-территориальное деление местного края. А далее - Ивановский починок, д. Афанасьево, д. Александровка с часовенкой у Керженца и неподалеку от последней Николаевский починок. В народе его именовали не иначе, как Каторга, а дорогу к нему от д. Погорелки – Каторжанской. За Берёзовкой, левым керженским притоком, до революции находилась огромная частная Шереметевская лесная дача. Но это уже другая история. От Ивановского починка – территория современного Семёновского округа…
Есть в керженских истоках близ Невеи странное урочище – Сионская гора или иначе Сиона. Она расположена немного западнее деревни, не доходя керженского притока – Каменного дола. За Сиониной горой перед Каменным долом ещё одно урочище – Мазовские кулиги. Кроме Каменного дола, Мазовские кулиги были еще за Кожевиным долом перед Артемьевой падиной. То все правые притоки Керженца. С Мазовскими кулигами, по крайней мере, всё понятно. Здесь жители большой и многолюдной деревни Мазы разрабатывали поля и сенокосы, а затем несколько мазовцев, наиболее многодетных, а потому и малоземельных, окончательно выселились в Невею. Впрочем, не факт, что на прежнем месте. Старики говорили мне, что находили при распашке печища на другой, возвышенной стороне Невейкиного дола и что прежняя деревня могла стоять на правой стороне дола. Правда, более всего утверждались во мнении, что и не деревня вовсе, а скит был. Судя же по документам, именно здесь и была деревенька при царе Петре Великом.
Что же касается Сионской горы. Известно, что она находится в Иерусалиме и связана со многими библейскими преданиями. На Керженце, скорее всего, это какое-то возвышенное место. Сам я не удосужился побывать на керженском Сионе, ибо, когда ходил по Невее, ещё не знал о существовании горы. А между тем она отмечена на плане земельного участка лесника обхода №2 Белбажской казённой лесной дачи 2-го Макарьевского лесничества Макарьевского уезда Костромской губернии. Последний датирован 1884 годом. И ещё одна деталь. Близ керженского устья при впадении Керженца в Волгу восточнее села Ивановского также есть Сионская гора – небольшая возвышенность, а в паре вёрст – урочище Богова горка. Случайное совпадение или нет? По крайней мере, в Заволжье, кроме Керженца, на других реках Сионские горы мне неизвестны. А, поверьте, я знаю, что говорю. По заволжским лесам набродил я немало верст.
Официально упразднена…
Много бы можно рассказать о Невее, да вот беда. Нет уже тех жителей. Рассеялись они и их дети по российским городам и весям. Найти их и расспросить непросто.
Не буду говорить о двадцатом веке. Это отдельная история, не в рамках данной статьи. Упомяну лишь о том, что в 20-е годы при советской власти в деревне находился Невейский сельсовет. В
По воспоминаниям старожилов, в 50-х годах 20 века в д. Невее было около 60 дворов и до 400 жителей. Селение входило в состав Рамешинского сельсовета. В
Немалый урон деревне нанесли сталинские репрессии. Так, в 1934 году одновременно были подвергнуты аресту братья: колхозник Иван Павлович Вилков 1889 года рождения с приговором в 1 месяц и крестьянин-единоличник Алексей Павлович с приговором на 4 дня. И хотя для них всё окончилось благополучно, но след в душе остался.
В Великую Отечественную войну попал в финский плен невейский уроженец Михаил Сергеевич Смирнов. В плену он и скончался в начале 1942 года.
Многие жители деревни не вернулись домой. Среди выживших участников войны вспомним Александра Ивановича Вилкова, родившегося в Невейке 1 ноября 1925 года. До армии он работал почтальоном, а потом бригадиром. В 1943 году был призван в армию и отправлен на второй Украинский фронт. При освобождении Украины был награждён орденом Отечественной войны 1 степени, медалью «За отвагу» и другими наградами После ранения, полученного зимой 1945 года, был комиссован и отправлен домой. Работал бригадиром, заведующим магазином в Паламе.
Согласно закону «Об упразднении населённых пунктов в Ковернинском районе Нижегородской области» от 1 февраля 2007 года за №9-3, подписанному губернатором области В.П. Шанцевым, был утверждён их список. В этот перечень попала и д. Невея Горевского сельсовета с датой упразднения 25 января 2007 года. С этого момента деревня как селение была официально упразднена.
Но стоит на въезде со стороны д. Гавриловки в посёлок Ковернино памятник: трактор СТЗ-15/30, установленный в мае 1986 года в знак уважения к людям, работавшим на подобных тракторах в годы Великой Отечественной войны. А найден он был в несуществующей в настоящие время деревне Невейке Ковернинского района…
А тех, кто интересуется историей края, приглашаю побывать в истоках Керженца, вдохнуть дух неброской и неприметной лесной керженской красы. И не беда, что это край лесов и болот, и малых речек, петляющих в чащобе, а зимой одолевают трескучие морозы, летом комары и мошка. Всему свое время.
Прошло уже почти лет 10, а я до сих пор помню, как мой знакомец с Рамешек, заядлый охотник и рыбак, вспоминал Невейку и от души изумлялся. Он наткнулся тогда в Невейкином долу на бьющий в низине родник. Из земли с силой выклинивалась вода. Его настолько поразило увиденное, что он, не поленившись, перечёл, по его словам, «девять бьющих голов». Такого охотник ещё не видел. Может и вам выпадет счастье подглядеть у природы что-то удивительное? Ну а если не повезёт, то хотя бы прикоснуться к легендарному Керженцу и Белбажи. По крайней мере, радость от увиденного и память останется навсегда. Не зря же в Белбажском краю было две деревенских радости: Большая Радость и Малая Радость. Малая, к сожалению, пропала, а Большая Радость еще жива! Приезжайте, не пожалеете!
С. Сироткин
И. Сироткина
Фото из архива Т.В. Аховой, А.С. Смирнова
Сергей Васильевич Сироткин - уроженец Семёновского района. По образованию – историк. Краевед. Работает в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА), Специализируется на ХVI-ХVШ веках. Тема - «Историческая география Нижегородского края», в частности Заволжья, история старообрядчества и т.д.
План лесонасаждений колхоза «Красная нива» Рамешинского сельсовета Залесного района (1956-1967 годы)
Одними из последних из Невейки уехала семья Шороновых (на снимке). Коренные жители Виктор Петрович и Таисья Максимовна Шороновы воспитывали пятерых детей (фото 1962 года).
Жители Невейки на строительстве клуба: Виктор Александрович Рукомойников, Виктор Петрович Шоронов, Александр Иванович Рукомойников, Алексей Андреевич Смирнов (бригадир), Михаил Иванович Горячев, Анатолий Сергеевич Громов, Александр Иванович Хренов, Николай Михайлович Шоронов (60-е годы).